Я иду по красной, словно усыпанной битым кирпичом, глинистой тропинке в джунглях, направляясь в древнюю столицу Кхмерской империи, город Ангкор-Тхом, и я действительно многого жду от этого дня, ведь впереди – руины великой древней цивилизации, возможность своими руками потрогать историю.
Возможно, если бы в 1861 году француз Анри Муо не наткнулся в густых джунглях в окрестностях Сием-Рипа на масштабные каменные сооружения, малоинтересные для местных жителей (они-то, конечно, об их существовании знали), Камбоджа до сих пор прозябала бы в нищете, невежестве и забвении где-то на задворках Азии, но вместе с мировой известностью обнаруженный в зарослях Ангкор принес ей вполне ощутимую выгоду: многочисленные благотворительные финансовые вливания (почти все современные дороги, больницы, школы построены на деньги добрых западных меценатов, да и сам Ангкор реставрируется именно иностранцами), и развитую туристическую индустрию (поглазеть на древние развалины ежегодно прибывает свыше 2000000 туристов, и я в их числе). Что интересно, главное культурное наследие Камбоджи управляется организацией «Apsara Authority», взимающей за вход на территорию немалую плату: 20 долларов с человека в день, 40 долларов за 3 дня, 60 – за неделю. Кое-какие собранные средства направляются на поддержание местной инфраструктуры, но большая часть, по всей видимости, оседает в частных карманах.
Итак, преодолев КПП, где с меня берут 40 баксов и выдают пропуск с мутной плохо пропечатанной фотографией, мы с моим гидом, маленькой камбоджийской девчушкой Мали, очень забавно «русскоговорящей», идем к южным воротам Ангкор-Тхома – полуосыпавшейся каменной башне, на которой еще можно различить гигантские лица, обращенные к четырем сторонам света. Пройдя под узкой аркой ворот, мы попадаем в лес, который когда-то был оживленным древним мегаполисом-миллионником, и нас уже ждет водитель, чтобы доставить к первой обязательной для посещения точке: Слоновьей террасе и Террасе прокаженного короля. Мы начинаем со Слоновьей. Высокий, в несколько метров, каменный помост кое-где порос травой, и ходить по нему совершенно неинтересно, я никак не пойму, откуда такое странное название, и где же слоны, пока Мали не показывает мне на странного вида колонны: и правда, оказывается, слоновьи головы!
Ну и вроде бы, стоя на этом каменном постаменте под несохранившимся деревянным навесом, кхмерский король наблюдал свою великую армию с боевыми слонами… Тут вообще многое не сохранилось: и дворцы, и хижины строились из практичного дерева, поэтому безвозвратно поглощены джунглями, только каменные храмы еще борются с вездесущей растительностью. Перемещаемся к «прокаженному королю» – он получил свое прозвище из-за грязи и мха, налипших на статую индуистского бога смерти Ямы, отчего местные жители и решили, что это «проказа». Кстати, эта статуя с дарами, тоже вполне удовлетворяющая описанию, – только копия, оригинал хранится в Национальном музее в Пномпене.
Стены террасы обильно украшены барельефами, но по выполненным из мягкого песчаника резным фигуркам как будто прошелся гигантский ластик – все линии размытые, полустершиеся, кое-где не хватает то руки, то носа.
Ежедневно Ангкор посещают несколько сотен туристов – это весьма приличная толпа, и я прошу Мали отклониться от стандартных маршрутов, чтобы не попадать «в резонанс». Мы идем к первому храму Пхимеанакас, на верхней площадке которого по преданию тогдашний король еженощно вступал в любовную связь со священной змеей Нага, чтобы (какое редкое благородство зоофила!) защитить свою страну от бедствий.
Я пока еще с готовностью лезу на самый верх по ступенькам, которые тут неплохо сохранились, а наверху – развалины, обломки каменных статуй и никаких следов змей, правда, неплохой вид с внушительной высоты.
Спускаемся вниз, движемся дальше в джунгли…
И дальше…
и дальше.
И вот храмы с плоховыговариваемыми и моментально исчезающими из памяти кхмерскими названиями сливаются в однообразном утомительном калейдоскопе, один похож на другой, и везде куда-то надо ползти, лезть, карабкаться, переступать через бесконечные порожки, нагибаться в невысоких проходах, и все это во влажном тропическом лесу под, хоть и укрытым в это время года за белесой дымкой, но весьма ощутимым тропическим светилом.
«Стоп!», — говорю я Мали и усаживаюсь на один из каменных обломков, во множестве разбросанных вокруг. Залпом выпиваю пол-литровую бутылку воды – в Камбодже один из самых выгодных в мире курсов бутылок воды к доллару – 3:1 (но только если покупает Мали, впрочем, если турист в курсе, то продадут и ему).
«Хочу посмотреть на что-нибудь действительно интересное!» – «О’кей», – говорит Мали, – «идем в Байон». Первое название, которое я могу выговорить и повторить с первого раза.
Подходим к очередной каменной пирамиде, и я сразу же добровольно соглашаюсь лезть наверх, потому что замечаю: там наверху, на многочисленных каменных башенках – лица, очень много лиц, огромные, губастые и ушастые, они смотрят во все стороны, кажется, отовсюду.
Пока мы бродим среди этих поросших мхом чудищ вместе с небольшой, человек в 40, группой китайских туристов, Мали рассказывает мне, что Байон, центральный храм Ангкор-Тхома, выстроенный, приблизительно в XII в. н.э. королем Джайяварманом VII, имел когда-то вроде бы 54 башенки, а, значит, 216 лиц, но точно теперь уже никто не установит – часть храма обвалилась, что-то было разрушено землетрясением. Мы спускаемся вниз, и я с волнением узнаю, что приближается самая долгожданная часть экскурсии. Мы идем в Ангкор-Ват!
Здесь повсеместно эта путаница с названиями: Ангкором называют всю зону древней храмовой застройки IX-XIII вв., а это порядка 200 квадратных километров джунглей, в которых только расчищенных храмов штук сто, и десятка три из категории «must see», Ангкор-Тхом – древний город, обнесенный каменной стеной с четырьмя воротами, только часть этой общей зоны, а Ангкор-Ват, пятибашенный храм, самый значительный, и потому изображенный даже на флаге Камбоджи, к Ангкор-Тхому не относится и стоит за пределами городских стен. Солнце подходит к зениту, а мы шагаем по широкому каменному мосту через двухсотметровый ров, окружающий здоровый храмовый комплекс.
По дороге узнаю, что две весьма заметные круглые пальмы, растущие по обе стороны от главного входа, – это «резиновые» пальмы, национальные камбоджийские символы, из которых добывают экспортный каучук. Наконец-то заходим внутрь прохладной каменной галереи по периметру здания, а там – коридор, который на первый взгляд простирается куда-то в бесконечность, а слева – барельефы, изображающие войну смелых и доблестных камбоджийцев с подлыми трусливыми тайцами, чьи неважные душевные качества по тонкой находке древнего художника вполне соответствуют страшненькому внешнему виду. Стена очень длинная, и сюжеты сменяют друг друга, то это вечная битва добра со злом, то мирный сбор урожая…
Мы огибаем храм, поднимаемся по ступенькам и попадаем во внутренний дворик – здесь уже нет барельефов, а есть глубокие прямоугольные дыры – бывшие королевские бассейны.
Вообще, Ангкор-Ват не предназначался для людей, он был построен для богов (религия тут менялась, поэтому сначала поселился Вишну, потом на смену пришел Будда), и только избранные могли к богам заглянуть – король, да кое-кто из жрецов и знати, жителям попроще религиозный экстаз должен был внушать вид храма издалека, через ров. Осмотрев каждый из пересохших бассейнов, подходим к последней лесенке, ведущей на самую вершину. Поскольку священнее места в Камбодже не придумаешь, здесь рьяно чтут дресс-код и слишком уж голых туристов на самый верх в святилище не пускают. Мои футболка и шорты оказываются годными, и я готовлюсь к подъему, Мали категорически отказывается – лесенка-то крутая.
Но я все же поднимаюсь. И не нахожу наверху ничего особенного, еще один каменный бассейн, несколько унылых галерей, в которых стоят, сидят, лежат статуи Будды, укутанные ярко-желтой материей, в гулких переходах – полумрак и, как говорит Мали, «мышками пахнет», летучими, живущими где-то высоко в каменных сводах. Я честно фотографирую все, что вижу, и пытаюсь представить, как это было, когда все здесь сияло новизной: светлый ровный камень, ярко раскрашенные резные искусные барельефы, в бассейне в чистой водичке плещется король, но фантазия работает как-то неактивно – слишком уж мешает реальность – потемневшие от воды и плесени, осыпающиеся башни, полустершиеся, но еще улыбающиеся богини Апсары, свидетельницы бесчисленных ливней, и «мышки»…
Решаю, что пора возвращаться в отель, плавать в современном бассейне и обедать.
После обеда мы продолжаем исторические исследования, и я сам, без помощи Мали, называю следующий храм – Та Пром, пожалуй, самый известный после Ангкор-Вата, и, какое везение, в нем никаких пирамид и лестниц, храм оказывается одноэтажным. Пока мы идем к одному из четырех входов, меня, представителя богатой белой расы, атакует местная армия продавцов сувенирных мелочей. Отдают они свои богатства (открытки, книжки-путеводители, деревянные бусы) по демпинговым ценам, едва ли больше 1-2 долларов, но настойчивость проявляют бешеную, и, заслышав шум, тут же вступает народный оркестр ветеранов – жертв минных полей, исполняющий музыку собственного сочинения на чем-то по звуку напоминающем пустые бутылки. Мали успокаивает меня, рассказывая, что все эти детишки утром в обязательном порядке ходят в школу, а торговлей промышляют в свободное от учебы время, помогая семье. «Но, – честно добавляет она, – обычно учатся они недолго и после 8 классов возвращаются сюда, в Ангкор. Здесь можно хорошо заработать». Преодолеваем зону отчаянной коммерции, и вот я в Та Проме.
Но удивителен здесь не сам храм – сколько таких резных каменных построек я уже видел за день! – а гигантские деревья баньян, проросшие сквозь его стены. Мали говорит, что каждое дерево охраняется ЮНЕСКО, и каждому дереву сделана прививка, чтобы больше оно не росло.
Когда археологи расчищали Та Пром, убрать деревья, не разрушив стены, оказалось невозможным, и вот их решили оставить как есть. Решаю, что не зря.
В последний за день храм, Пном Бакенг, Мали ведет меня, чтобы полюбоваться закатом с его плоской верхней площадки, возвышающейся над джунглями. Но пока мы поднимаемся к вершине холма по глинистому серпантину в цветном шумном потоке туристов, небо затягивает тучами, начинает накрапывать дождик, который моментально превращается в ливень.
К счастью, мы успеваем забежать в укрытие под соломенной крышей, сооруженной реставраторами храма над грудой древних камней, а те, кому места под соломкой не хватило, обреченно лезут на открытую площадку совершенно мокрые. Вскоре дождь прекращается, и мы тоже поднимаемся по крутым ступенькам наверх, но, конечно, закат не удается, солнце садится за горизонт где-то за синей завесой дождевых облаков, разочарованные туристы прячут фотоаппараты.
На Ангкор стремительно надвигается тропическая ночь.
Но все же здесь еще будут и голубое небо, и фирменный «ангкоровский закат», и белые лошади, и новые ростки в нагретых солнцем камнях.
Тысячи кадров, миллионы впечатлений – все это для любого, кто захочет прикоснуться к растворяющейся в джунглях истории, кипевшей загадочной жизнью много столетий назад.
© Bemka, hippotravel.ru, 2010-2011.
Один комментарий: Ангкор! Как много в этом звуке для сердца кхмерского слилось!..